Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

Я, ощущая неловкость, не садился.

— Из Курдистана.

Он улыбнулся:

— Из Курдистана… Из какого же ты Курдистана, сынок?

— Из Лачина.

— Садись, садись… К сожалению, ты не понял моего вопроса, когда я спросил, из какого ты Курдистана. Есть иракский Курдистан, иранский Курдистан, армянский и турецкий. И еще один Курдистан создан у нас в Азербайджане… Ты, я полагаю, из азербайджанского?

— Да.

— Вот ты-то мне и нужен!.. Своими ногами ко мне пожаловал! Мне говорили, что Курдистан теперь прибежище для беков, там они кишмя кишат, а под крылышками у них прячутся купцы и сеиды! Верно?

Я улыбнулся и только решился сказать, что с беками разделались во время «второй революции», как он продолжил:

— И еще говорят, что эти беки по-прежнему не дают житья беднейшим курдам. Верно?

— Не так-то просто справиться с курдами, — заерзал я на стуле.

— В Курдистан приезжала правительственная комиссия, чтобы разобраться в том, что там происходит. Сделала она что-нибудь или испугалась проклятий сеидов и пророка?

— Я не слышал ничего о комиссии…

А он о своем:

— Если поверить тому, что говорят, то в Курдистане теперь волки и овцы ходят парами, и те сыты, и эти целы. Да, доверчивые овцы щиплют травку, а велеречивые волки одну за одной режут глупых овец. Ну что ж, волки должны заниматься своими волчьими делами, на то у них острые зубы!

Я робко возразил, что прошли те времена, когда случалось такое.

— Разве? Ты, братец, наверно, живешь в очень отдаленном селении и ни о чем не знаешь.

— Нет, я все время жил в уездном центре.

— И чем ты там занимался?

— Заведовал отделом политического просвещения.

— И ты ничего не знаешь о тамошних безобразиях? О снятых с работы ни за что ни про что? Мобилизованных в армию в отместку?!

И тут я не сдержался:

— Мирза, как раз я есть тот человек, которого в отместку за неустанную борьбу с беками мобилизовали в армию! Только вчера меня отчислили из ее рядов.

Он удивленно глянул на меня из-под густых, нависших над глазами бровей и улыбнулся, поглаживая пальцами усы.

— Ты же был в армии, а не в тюрьме. Или ты не переписывался со своими друзьями? Они должны были написать тебе о комиссии, которая раскрыла массу безобразий!

— А что? — Но ответ мой был, как я почувствовал, невпопад. — Кто боится волков, тот не держит баранов!

— Ишь ты какой! Действительно, пережитки старого все еще сильны, но не следует сидеть сложа руки!

— А я и не сидел!

— Ты с какой целью пришел сюда?

Не успел я ответить, как в комнату вошел Али Назми. Услышав вопрос Джалила Мамедкулизаде, он вмешался в разговор:

— Мирза! Будаг Зангезурлы активный корреспондент не только нашего журнала, но и газеты «Коммунист». Он еще не получал у нас гонорара.

— Ну, так бы и говорил! — Джалил Мамедкулизаде с укоризной смотрел на меня. — И советую тебе всегда обходиться без адвокатов!

Мои щеки пылали, от стыда я вспотел, а Джалил Мамедкулизаде о чем-то шутил с Али Назми. Им было не до меня. Потом Мамедкулизаде написал что-то на листке бумаги и протянул мне:

— Передашь Марусе, когда будешь уходить, она усладит медом твои уста.

Я поднялся и пожал протянутую мне руку.

— Если ты пробовал свою силу, то считай, что победил меня. Пребывание в армии вдохнуло в тебя такую мощь, что чуть мою руку не смял!

— Простите!..

— Советую употребить избыток сил на борьбу за наши идеи. К тому же и корреспонденту нужны силы, чтобы писать правду!

От волнения я покраснел и так смутился, что забыл передать Марусе записку. Очнулся я только на улице. Снова поднялся на второй этаж, но в первой комнате никого не оказалось. Зато с жилой половины доносился голос Джалила Мамедкулизаде. После очередной фразы раздавался взрыв хохота. Я не решился открыть дверь. Вспомнил, как говорили, что главный редактор часто читает сотрудникам «Молла Насреддина» свои рассказы. Наверно, и сейчас происходило подобное. А может, подумал, они надо мной смеются?

Постояв минуту в нерешительности, повернулся и бесшумно закрыл за собой дверь.

ДА ЗДРАВСТВУЮТ ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ!

Наверно, нет в Азербайджане места лучше, чем Шуша! Чистейший горный воздух здесь, целебные воды источников, мягкий климат способны поставить на ноги умирающего.

Я выбрал для короткого отдыха, который неожиданно выдался у меня, Шушу — здесь у меня были друзья, здесь прошла часть моей жизни. И не только отдых гнал меня сюда: хотелось присмотреться к здешней жизни в поисках новых материалов для моих сочинений — рассказов или очерков.

Нежданной радостью явилась весть о том, что Мансур Рустамзаде тоже решил провести отпуск в Шуше и уже выехал туда. Перед отъездом я послал ему телеграмму. Телеграфировал и Кериму, но он почему-то не встретил меня, зато доктор был первым, кого я увидел, когда фаэтон, привезший меня из Евлаха, подкатил к караван-сараю у Шайтан-базара. Его улыбающееся лицо дышало спокойствием.

Доктор поставил непременным условием, чтобы я остановился в доме его матери. Я отнекивался, но не очень…

Мансур Рустамзаде привез меня к небольшому двухэтажному дому и объяснил, что вместе с матерью — тетушкой Бильгеис в доме живет и сестра Сакина с четырьмя детьми (сестра Мансура недавно овдовела).

Предупрежденные о моем приезде, женщины приветливо встретили меня, привели к расстеленной в саду скатерти, на которой были расставлены вазочки с вареньем и медом, а большая кружка — до краев наполнена густыми сливками.

Тотчас подали чай. На первых порах женщины стеснялись меня и поэтому скоро с детьми скрылись в доме, оставив нас с Мансуром наедине. После первого же стакана чая он закурил и начал рассказывать мне о том, что пережил за это время. Он старался выговориться, словно давно ни с кем не говорил. Рассказал о лачинских новостях. Джабир пока заведует уездными профсоюзами, но со дня на день ждут его назначения руководителем строительства курорта в Курдистанском уезде. Оказывается, за то время, пока я был в армии, Рахмана Аскерли назначили членом Верховного суда в Баку. Его по сей день замещает председатель уездного исполкома Рахмат Джумазаде.

— Он так прибрал всех к рукам, что никто не смеет пикнуть. — В голосе Рустамзаде звучало восхищение, несколько удивившее меня.

— А как он относится к нашим?

— Как к кому…

— Ну, например, к Нури?

— Нури вернули на прежнюю работу.

— А Тахмаз Текджезаде?

— Единственно, кто не нравится Рахмату Джумазаде, — Тахмаз. Не любит он его.

— Почему?

— Приедешь в Лачин — сам узнаешь, — уклонился он от